Шмелев Иван Сергеевич

ПЕРСОНАЛЬНЫЙ САЙТ МУЗЕЯ В АЛУШТЕ
Республика Крым, г.Алушта, Профессорский уголок, ул. Набережная, 2
+7 365-60 2-59-90
Солнце мертвых 9
Меню сайта


Произведения
  • На скалах Валаама, 1897
  • По спешному делу, 1906
  • Вахмистр, 1906
  • Распад, 1906
  • Иван Кузьмич, 1907
  • Под горами, 1907
  • Гражданин Уклейкин
  • В норе, 1909
  • Под небом, 1010
  • Патока, 1911
  • Человек из ресторана, 1911
  • Виноград, 1913
  • Карусель, 1916
  • Суровые дни, 1917
  • Лик скрытый, 1917
  • Неупиваемая чаша, 1918
  • Степное чудо, 1919
  • Солнце мертвых, 1923
  • Как мы летали, 1923
  • Каменный век, 1924
  • На пеньках, 1925
  • Про одну старуху, 1925
  • Въезд в Париж, 1925
  • Солдаты, 1925
  • Свет разума, 1926
  • История любовная, 1927
  • Наполеон, 1928
  • Богомолье, 1931
  • Рассказы, 1933
  • Забавное приключение, Москвой, Мартын и Кинга, Царский золотой, Небывалый обед, Русская песня
  • Лето Господне, 1933-1948
  • Родное, 1935
  • Няня из Москвы, 1936
  • Иностранец, 1938
  • Мой Марс, 1938
  • Рождество в Москве, Рассказ делового человека, 1942—1945
  • Пути небесные, 1948
  • Старый Валаам, 1950


  • Форма входа


    Поиск


    Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz


  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0


    Приветствую Вас, Гость · RSS 29.03.2024, 18:23

    СОЛНЦЕ МЕРТВЫХ

     

    продолжение

         

       С ВИЗИТОМ

      

       Опятъ я слышу шаги... А, какой день сегодня!

       Кто-то движется за шиповником, стариковски покашливает, подходит к моим воротцам. Странная какая-то фигура... Неужели -- доктор?!

       Он самый, доктор. Чучело-доктор с мешковиной на шее -- вместо шарфа, с лохматыми ногами. Старик доктор Михайла Васильич -- по белому зонтику признаешь. Правда, зонтик теперь не совсем белый, в заплатках из дерюжки -- но все же зонтик. И за нищего не сойдет доктор: в пенсне -- и нищий! Впрочем, что теперь не возможно?!

       Да, доктор. Только не тот старичок доктор, у которого индюшка расколотила чашку, -- тот на самом тычке живет, повыше, -- а другой, нижний доктор, из садов миндальных. Чудесные у него сады были! Жил он десятки лет в миндальных своих садах, жил одиноко, глухо, со старухой нянькой, с женой и сыном. Химией занимался, вегетарианил, опыты питания над собой и семьей делал. Чудак был доктор.

       -- А, доктор!..

       -- Добрый день. Вот и к вам, с визитом. Хорошо здесь у вас, высоко... далеко... не слышно...

       -- А чего слушать?..

       -- Мне доводится-таки слушать... матросики у меня соседи, с морского пункта, за морем наблюдают. Ну, и... приходится слушать всякие по-этические разговоры, эту самую "словесность". Да, язык наш очень бо-гатый, звучный... Как у вас тихо! никаких таких звуков, в стороне от большой дороги. Да у вас прямо молиться можно! Горы да море... да небо...

       -- Есть и у нас звуки и... знаки. Прошу, доктор!

       Мы садимся над Виноградной балкой -- в дневном салоне.

       Эй, фотограф! бери в аппарат: картинка! Кто эти двое на краю балки? эти чучела человечьи? Не угадаешь, заморский зритель, в пиджаках, смокингах и визитках, бродящий беспечно по авеню, и штрассам, и стритам. Смотри, что за шикарная обувь... от Пиронэ, черт возьми! от поставщиков короля английского и президента французского, от самого черта в ступе! Туфли на докторе из веревочного половика, прохвачены проволокой от электрического звонка, а подошва из... кровельного железа!

       -- Практичная штука, месяц держит. На постолы татарские не могу сбиться, а все мои "европейские" сапоги и ботинки... тю-тю! Слыхали -- все у меня изъ-я-ли, все "излишки"?.. Как у нас раздевать умеют!, ка-ак у-ме-ют!.. что за народ спо-собный!..

       Я слыхал и другое. Отняли у доктора и полфунта соломистого хлеба, паек из врачебного союза.

       -- Да, кол-ле-ги... Говорят коллеги, что теперь "жизнь -- борьба", а практикой я не занимаюсь! А "нетрудящийся да не ест"! И апостола за бока, на потребу если...

       Он смотрит совсем спокойно: жизнь уже за порогом. Совсем белая, кругло подстриженная бородка придает его стариковскому лицу мягкость, глазам -- уютность. Лучистые морщинки у глаз и восковой лоб в складках делают его похожим на древнерусского старца: был когда-то таким Сергий Преподобный, Серафим Саровский... Встреть у монастырских ворот -- подашь семитку.

       Доктор немного странный. Говорят про него -- чудашный. Продал недавно участок миндального сада с хорошим домом, выстроил себе новый домик, "из лучинок", а остаток денег выменял на катушки ниток, на башмаки и на платье.

       -- Ведь деньги скоро ничего не будут стоить! И вот, у него отняли все катушки, все штаны и рубашки -- все "излишки". В этом году он похоронил старуху няньку, сумасшедшего сына Федю и жену -- недавно.

       -- Наталья Семеновна моя всегда была строгая вегетарианка, и вот, цингой заболела. Последние дни -- все равно, думаю, опыт кончен! -- купил я ей на последнее барашка, котлетки сделал... С каким восторгом она котлетку съела! И лучше, что померла.

       Лучше теперь в земле, чем на земле.

       У доктора дрожат руки, трясется челюсть. Губы его белесы, десны синеваты, взгляд мутный. Я знаю, что и он -- уходит. Теперь на всем лежит печать ухода. И -- не страшно.

       -- А слыхали, какой я ей оригинальный гроб справил? -- прищурился-усмехнулся доктор. -- Помните, в столовой у нас был такой... угольник? оре-хо-вый, массивный? Абрикосовое еще варенье стояло... из собственных абрикосов. Ах, что за варенье было! Четыре банки они этого варенья взяли, все, что было. Конечно, абрикосов они не растили, варенья этого не варили, но... они тоже хотят варенья, а потому!.. Конечно, это уже другая геометрия... Эвклид-то уже, говорят, провалился с треском, и теперь по Эйнштейну... Да, о чем это я?.. Вот так па-мять!..

       Доктор потирает вспотевший лоб и смотрит виновато-жалко. Я его навожу на мысли.

       -- А, угольник... Наталья Семеновна очень его ценила... приданое ведь ее было! И звали мы его все -- "Абрикосовый угольник"! Понимаете вы отлично, как в каждой семье милые условности свои есть, интимности... поэзия такая семейная, ей одной только и понятная! В вещах ведь часть души человеческой остается, прилипает... У нас еще диван был, "Костей" звали... Студент-репетитор на нем спал, Костя. И "Костю" забрали... Забрали у меня, например, портрет отца-генерала... единственное воспоминание! "Генерала забрать!" Забрали! И генерал-то мирный, ботаникой занимался...

       -- Так вы про угольник, доктор...

       -- Да-да... Когда мы еще молодые с ней были... Неужели это было?! Лет тридцать тому приехали мы сюда, и я засадил пустырь миндалями, и все надо мной смеялись. Миндальный доктор! А когда сад вошел в силу, когда зацвел... сон!, розовато-молочный сон!.. И Наталья Семеновна помню, сказала как-то: "Хорошо умереть в такую пору, в этой цветочной сказке!" А умерла она в грязь и холод в доме ограбленном, оскверненном... Да, со стеклянной дверцей, на ключике... Право, нисколько не хуже гроба! Стекло я вынул и забрал досками. Почему непременно шестигранник?! Трехгранник и проще, и символично: три -- едино! Под бока чурочки подложил, чтобы держался, -- и совсем удобно! Купить гроб -- не осилишь, а напрокат... -- теперь напрокат берут, до кладбища прокатиться!., а там выпрастывают... -- нет: Наталья Семеновна была в высшей степени чистоплотна, а тут... вроде постели вечной, и вдруг из-под какого-нибудь венерика-кошкоеда или еще-хуже! А тут свое, и даже любимым вареньем пахнет!..

       И он запер свою Наталью Семеновну на ключик.

       -- Хотели бандаж мой взять! ремни приглянулись... Забыли! А у меня бандаж... по моему рисунку у Швабе сделан! Теперь ни Швабе... ни... один Грабе! Все забрали. Старухины юбки, нянькины -- и то взяли. "Я, -- говорит, -- с трудом пошилась!" Швырнули одну: "Ты, -- говорят, -- раба!" Все гармоньи взяли. Я туляк, еще с гимназии полюбил гармонью... Концертные были, с серебряными ладами... Затряслись даже, как увидали... Гармонь! Тут же и перебирать один принялся... польку...

       Штаны на докторе -- не штаны, а фантастика: по желтому полю цветочки в клетках.

       -- Из фартуков няниных, что осталось. А внизу у меня дерюжина, да только в краске, маляры об нее кисти, бывало, вытирали. А пиджачок этот еще в Лондоне был куплен, износу нет. Цвет, конечно, залакировался, а был голубиный...

       Я всегда думал, что пиджак черный, с кофейной искрой.

       -- Это все пустяки, а вот... все градусники у меня отобрали, и максимальные, и... Три барометра было, гигрометр, химические весы, колбы... Реактивы хотели...-- думали, что настойки! Схватили бутылку -- спирт!! Да нашатырный! Буржуем обозвали.

       -- А который теперь час, доктор?

       -- Де-крет! -- пугливо-строго говорит доктор и поднимает черный от грязи палец. -- Часы теперь строго воспрещены, буржуазный предрассудок!

       Нет, он не собирается уходить. Он переполнен своим и разбрасывает "излишки".

       -- Но я без часов могу, потому что читал когда-то Жюля Верна...

       Он прищуривается на солнце, растопыривает пальцы и глядит в развилку. Он поматывает пальцем то к Кастели, то к седловине за Бабуганом.

      -- Помните, у Жюль Верна... Сайрус Смит в "Таинственном острове" или Паганель!.. Как это давно было, и как все-таки хорошо, что было, и у нас тогда они не изъяли книги! И я в том же роде изловчаюсь. Могу до пяти минут с точностью, если солнце... Сейчас... без десяти минут час. Мысленными линиями по вершинам, зная максимальную высоту... А вот в туман или вечернее время... по звездам еще не изловчился. Ах, как без часов скучно! У нас все по часам было. Ложились без четверти десять, вставал я в половине пятого ровно. И сорок уже лет так. Трое часиков было -- взяли. Английские очень жаль, луковицей. Старинные лорды такие часы любили, часы на совесть. Но какая история роковая!.. Неужели вам не рассказывал?! Необходимо опубликовать Это о-чень важно, в предупреждение человечеству! Чрезвычайно важно!..

       -- Ну, расскажите, доктор!



      
    страницы:
    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
    19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
    Бесплатный конструктор сайтов - uCoz